Творчество Н. Фомичева   |   Поэзия   |   
1. Николай Фомичёв. ЖИЛА-БЫЛА ДУША... (Лирический дневник станичного романтика)

Николай Фомичёв. ЖИЛА-БЫЛА ДУША... (Лирический дневник станичного романтика)

30.09.2015Количество просмотров: 4078

                                      

Николай ФОМИЧЁВ
         ЖИЛА-БЫЛА ДУША...
                         Лирический дневник станичного романтика

 

                           Часть 1. ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ.

      (В первой части лирического дневника собраны стихотворения, написанные мною до призыва в армию - в детстве и юности. Во второй части - стихи периода службы в армии. В третьей - даются ссылки на журналистские и прозаические произведения, написанные в разные годы. В четвёртой - стихотворения, написанные мною уже после 2000 года. )

    

        Мои родители: отец, Фомичёв Минай Кузьмич и мама, Фомичёва Александра Ивановна   (урождённая Погребнова), фото 1954 года.

                                            

                                       Я, февраль 1947 год.

     Я, ученик 1 класса с сестрой Галиной на новогодней ёлке.

С  первой учительницей, Евдокией Семёновной Агарковой на школьном дворе.              

                  

 

         МОЯ МЕЧТА                   

Мечтаю я объехать шар земной.
И побывать, на континентах света.
Пройтись в Париже, посмотреть Ханой.
Взглянуть на скалы и снега Тибета.
Мне очень часто снятся по ночам
Далёкие, тропические страны.
И сколько раз, предавшийся мечтам,
Я бороздил моря и океаны.
Исчерчена и вдоль, и поперёк,
Лежит передо мною карта мира.
Маршрут по карте лёгок, не далёк,
От СССР до Кубы и Алжира.
А я попутешествовать хочу
Не только лишь по карте полушарий!
И мне такое дело по плечу!
Но говорят: «Ты мал ведь ещё, парень».
Но верю я! Когда-нибудь взойдёт
Моя звезда! На небосводе чёрном.
И мой корабль гордо поплывет.
Вперёд!
На встречу всем ветрам и штормам!

~ 1959 или 60 г.

НА СМЕРТЬ БАРАНА
(Подражание Лермонтову)

                Барана-вождя повели на убой,
                А он упирался рогами!
                Ревел и хрипел, и мотал головой,
                Скрипел, скрежетал он зубами.
                Овечка-жена провожала его.
                Барашки – два маленьких сына
                Тоскливо глядят на отца своего. –
                Ужасная это картина!
                Заблеял прощально баран сыновьям.
                И эхо тот крик повторило.
                И громко всплакнули бараны – друзья.
                Прощаться с вождём жаль им, было.
                Был вождь настоящий! Дерзил пастухам,
                Собакам их раны наставил.
                Он очень был смел, независим, как хан,
                Считаться с отарой заставил!..
                Но что же отара? Стоит и молчит,
                Глазами уставившись тупо.
                Для мяса и шкур ей ещё предстоит
                Отдать свои жизни так глупо...
                А старый баран не хотел умирать
                Душа его билася страстно.
                Но крепко вела его целая рать,
                И он упирался напрасно.
                И с жизнью прощается бедный баран.
                И слёзы текут под глазами.
                А следом толпою бежит детвора,
                Хохочет и машет руками...

~ 1960 – 61 г

УТРО
Зарделся на востоке небосклон,
Как льдинки тают звёзды в вышине,
Согнулась ночь в безропотный поклон
И лучик солнца улыбнулся мне.
....

~ 1960 - 62 г.г.

Юрию Гагарину

КОСМОС

Люблю я
где – нибудь сидеть,
По долгу,
затаив дыханье.
И в небо синее смотреть,
На звёзд волшебное
мерцанье.
Своим я предаюсь мечтам.
А звёзды,
Будто – бы зовут.
И метеоры,
Здесь и там,
Полоской
Огненной
Мелькнут.
И россыпь
Млечного Пути,
Меня зовёт,
Своим сияньем.
И чудится:
Уже летит.
Сюда,
На Землю,
Марсианин!

~ 1961г.

Дяде Вите Алентьеву,
миномётчику, вернувшемуся с войны без ноги,
другу моего отца; человеку, который каждый
год дарил мне на день рождения большую
стопку книг, за что я ему теперь бесконечно
благодарен.

 ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА

Ничем, не выделяясь средь других,
Она не блещет красотой своею,
Она не ярче звёзд, подруг своих
И звёзды есть, намного красивее.
Но знает её каждый капитан
И даже школьник её каждый знает.
Сияет свет её не зря. И нам

Найти свою дорогу помогает.
Вот так и человек. Посмотришь ты,
Лицо не примечательное вроде.
Не отличаясь от своей среды,
Он скромно служит маяком народу.
~1961г.

Первой учительнице,
Евдокии Семёновне Агарковой

МОЙ ТОПОЛЬ  

Звонок.
Урок.
Сидит притихший класс.
И говорит учитель нам тогда:
«Вот время медленно идёт для вас,
Но быстро на земле бегут года...
Хотите помнить детские вы дни,
Своих друзей и школьное крыльцо?..
Возьми, и каждый дома, посади,
На память у окошка деревцо...
Вы подрастете. И пройдут года.
На вашем дереве скворец поёт...
Взглянув на птицу, может быть тогда
Вы сразу, детство вспомните своё».
Послушал я учителя совет
И тополь у окошка посадил,
И возвращаясь через много лет
Я к дереву, как к детству, приходил.
И вспоминал здесь: как ещё юнцом,
О дальних путешествиях мечтал...
А чуть поздней, простившись с деревцом,
Я навсегда из дому уезжал.
Живу я много лет, в краях других,
И часто вспоминаю тополь свой,
Друзей. Но из учителей моих,
Мне тот учитель, самый дорогой!
1964 г.

 Выпускники начальных классов с первой учительницей, Евдокией Семёновной Агарковой.   

 

Михаилу ЛЕРМОНТОВУ -
моему любимому поэту.

СВЕРХЗВЕЗДА

Масштабы Вселенной
огромны,
Там тысячи лет -
краткий миг.
Сверхзвёзды
рождаются
грозно,
Свой свет
излучают, как крик.
То огненный крик
рождения!
То взрыв
воспевает свет.
Но взрыв Сверхзвезды
лишь мгновение.
И вот наступила смерть.
Проходит немалое время,
Давно Сверхзвезды
уже нет...
Но мощное,
грозное пение
Живёт в моём сердце,
да свет.
Он, дерзкий,
сквозь годы
несётся
Мятежность питая
мою!
"Сражайтесь!!!.." -
в той песне
поётся.
О, как эту песню
люблю!..

~ 1964 год.

 

* * *
А над головою,
Небо голубою
Солнце надо мною,
Светит в вышине.
Тропкою лесною,
Я иду с тобою.
От тебя не скрою,
Нравишься, ты мне...

1964 г.

ОСЕННИЙ ВЕЧЕР В ЛЕСУ

Уж солнце склонилось к закату.
Нахмурился лес, за рекой,
А ветер, шумит перекатом.
Над тополем и над вербой
Листочки давно пожелтели,
Висят на деревьях, дрожат,
Но больше, осенней постелью,
Ковром разноцветным лежат.
Вот эта полянка когда – то
Цветами, была не бедна;
Сегодня травой скудноватой
Пасётся корова одна.
Кусты, одиноко сереют
Им птицы прощально кричат.
Они здесь рождаются, зреют.
Но в тёплые страны летят.
Весь запад, огнём полыхает!
Зарделись вверху облака,
Природа вокруг, засыпает,
Синеет и мёрзнет река.

~ 1964 г.

.
ЕЩЁ КОГДА Я БЫЛ МАЛЬЧИШКОЙ

Ещё когда я был мальчишкой
И во дворе гонял футбол,
Военные любил я книжки
Читать подолгу, сев за стол.
Мне эти книжки рассказали
О подвиге моих отцов,
Что землю нашу защищали
На фронте, проливая кровь.
Из книг узнал что Матросов
Закрыл собою пулемёт

И, как известный лётчик бросил
В колонну танков самолёт...
И начитавшись книжек этих,
Я сам о подвиге мечтал,
Но я мечты держал в секрете
И не кому не доверял.
Вот призовут с военкомата,
Исполнится моя мечта!
И стану я служить солдатом
На страже мира и труда!

1964 г.

ВОСХИЩАТЬСЯ
ИЛИ ВОЗМУЩАТЬСЯ???..

Да, в общем, можно
Восхищаться Человеком!
«Он – покоритель голубых небес!
Он превращает землю
В сад цветущий
И быль творит
Из сказочных чудес!» -
Так говорят.
Но в тоже время Он
Создал и бомбу
Которая способна
В один миг
Всю землю уничтожить
Всё, превратить в золу и пыль....
Так восхищаться
Или возмущаться Человеком?..

1965 г.

ПРОШАЙ, ЛЕТО!

Прекрасная погода! Нет дождей!
И зеленеют на деревьях листья,
И солнце радует теплом людей.
А в виноградниках, спелеют кисти.
Ещё по – прежнему скворцы поют,
Но солнце, раньше опускаться стало.
Вода цветёт. И люди узнают
Приметы осени. А их не мало:
Уж стало холодное по утрам

И радуются люди урожаю
И вспахивают поле трактора
Да, осень я во многом примечаю.
Хотя по – прежнему цветы цветут,
Как прежде, распевают птицы где – то,
Но месяцы осенние идут.
И я прощаюсь, с тёплым пёстрым летом.

1965 г.

* * *
Люди планеты,
Прислушайтесь.
Зорко взгляните кругом.
Мир начинает вновь рушиться –
Слышите рокота гром?
Хищники подняли головы –
Их не добили тогда.
И подчиняясь
Власти
Доллара –
Мирные жгут города.
Видите зарево пламени?
Это военный плацдарм.
Это проводит кампанию
Американский жандарм.
Стон во Вьетнаме, слышите?
Плач этот – людям укор!
Это в истории пишется
Нашего века позор.
Зря! Не старайтесь с надеждою –
Мир у зверей вы просить.
Надо –
Рукою железною –
Головы им отрубить!

1965 г.
                    

 

      Посвящается Н.Ш.

      ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ          

            (поэма)     

          

              Часть 1

                   1
Скажи,
Ты помнишь нашу встречу?
(Ты не могла её забыть!)
Осенний школьный помнишь вечер?
Я очень помню! – Что таить.
Поверь мне: средь толпы девчонок
Ты показалась мне тогда
Простой и милой как ребёнок!
И утренняя лишь звезда
Могла с тобой идти в сравнение.
Мечтой своей я представлял
Тебя не раз.
Воображеньем,
Лицо твоё я рисовал.
И только лишь тебя заметил
В тот миг, вдруг понял сразу я,
Что наконец-то,
вот и встретил,
Ту, что была мечта моя.
И возбуждённо сердце билось
Лицо горело как в огне.
Когда глаза твои искрились
И губы улыбались мне.
Недолгий был тот вечер дивный
Я провожал тебя домой
И полагал тогда наивно,
Что скоро встретимся с тобой.

                      2
Судьба решила по иному!..
Но я тебя, волнуясь, ждал.
Ты не пришла.
Ушла ль к другому,
А может, дождик помешал...
В те дни я жил воспоминаньем.
Твой образ, в памяти храня,
Бродил по улицам, как странник,
С надеждой, встретить там тебя.
Друзья смеялись надо мною:

«Другому отдала причал!»
А я, в ответ, - усмешкой злою
На те слова им отвечал.
Шел день за днём. Я забывался.
Твой образ в памяти угас.
И только лишь чуть- чуть остался
Тот чудный блеск любимых глаз.

                        3
Но вот однажды я увидел
В толпе других -
Твоё лицо!
И в миг – себя возненавидел!
Я - оказался подлецом!
Как мог забыть твой облик нежный!
Твои волшебные глаза!
Твоё лицо!
С лучом надежды
Я, кинувшись, хотел сказать...
Нет!
Стоп!
Я вдруг остановился.
С тобою рядом кто- то шел,
Глазами, на меня косился,
А взглядом говорил: «Пошёл!..»
И сердце гулко застучало,
И мысли вдруг смешались все!..
«Другому отдала причалы...
Неужто изменила мне»?
Я на него со злобой глянул
Меня всего пронзил огонь
И точно бы случилась драма!..
Друзья воскликнули: «Не тронь!»
«Ты что с ума сошел? - подумай,
Свою ты слабость показал!»
Я на тебя глядел угрюмо,
Прошла ты, слова ни сказав.
А я, осмеянный тобою,
С тоской смотрел тебе во след.
И презирал тебя, не скрою.
Желал несчастья, много бед...

                        4
Зима настала!
Снег пушистый большими хлопьями летел.
И землю, коврик серебристый
Как будто к празднику одел
Всё побелело!
Изменилось!
Деревья,
Улицы,
Дома.
И шумно дети веселились.
Шел первый снег!
Пришла зима!
Но я не в силах был, как прежде
Шутить, гулять, весёлым быть.
В душе всё теплилась надежда.
И я не мог тебя забыть.

                       5
Ты с каждым днём мне всё дороже,
Милей, желаннее была.
Друзья заметили: «Похоже,
Она с ума тебя свела!»
«Что разве нет других девчонок?
Красивых, милых – посмотри!
Не будь наивным как ребёнок
И только лишь глаза протри!»
«Страдаешь ты за ней напрасно!
Ты видел сам – она с другим!..»
Молчите!- закричал я страстно-
Люблю её, хоть не любим!
И вы едва ль меня поймете,
Если любовь не берегли.
Того, не зная, масло льёте
В огонь бушующей любви.
Но кто из вас любил однажды,
Любовь он если бережёт,
Тот знает, что такое жажда
Любви и страсти - всё поймёт!
Да, я люблю её, признаюсь,
И не стыжусь любви своей.
Ни чуть, ни капельки не каюсь,
За то, что отдал душу ей.
Я верю – улыбнется счастье
Тому, кто бережет любовь;
Я верю, что пройдёт ненастье
И солнце мне засветит вновь,
И буду я гулять с любимой

До самого утра.
Назло!
Врагам любви неугасимой.
И скажут: «Парню - повезло!»

                       6.
Друзья пристыжено молчали
Смущённо потупив свой взор.
Горячих слов они не ждали,
Затеяв этот разговор...
А за окном металась вьюга,
И снег кружился над землёй.
И тосковал я о подруге,
Под этот леденящий вой.
Зима прошла, как год страданий.
В потоке страсти и надежд,
Мечтой придуманных свиданий
И в зубоскалинье невежд.
Но горячо я верил в счастье!
Я верил – встретимся с тобой!
Ты стала мне желанной страстью,
Моей любимою звездой!

                       7
Весна!!!-
Какое время года!
Вся жизнь - цветущая пора!
Весной,
Рождается природа!
И хочется кричать:
«Ура – а - а!!!»
И солнце
Заливает светом
Цветущие сады,
Людей!
И мне казалось:
Рядом где-то,
Как я, ты радуешься ей.
С весною,
Новые надежды
Приходят,
Новые мечты!..
Но я молился, как и прежде:
«Ты мне нужна лишь!..Только ты»!..

                         8
Ты помнишь тот весенний вечер?
Тот вечер танцев в горсаду?
Как долго ждал я этой встречи!
Но твёрдо верил, что найду!..
Тебя увидел я!..
Волненье
Вдруг охватило грудь мою,
Я ощутил сердцебиенье
И воздух жадно ртом ловлю.
И храбрость
Вмиг куда - то делась
И жар нагрянул,
Пот пошёл...
И громко закричать хотелось:
« Ура - а-а! –
Нашёл!
Нашёл!
На-шё-о-ол»!..
А ты стояла,
Улыбалась.
Брала билеты в кассе той.
И стоя за тобой шептались
Твои подружки всей гурьбой.
Я, с нарастающим волненьем,
Тебя на танец пригласил.
Нет, не забыть мне то мгновение,
Когда я робко предложил
Простую искреннюю дружбу
И проводить тебя домой...
Я думал, скажешь ты: «Не нужно...»
Но ты ответ дала иной.

                       9
Ты согласилась!
И от счастья,
Хотелось крикнуть мне: «Друзья! -
Смотрите! - Кончилось ненастье!
И вновь как раньше счастлив я!»
Но вдруг, ты сразу с разу предложила
Домой идти.
И мы идём.
Ночное светит нам светило
И хорошо идти вдвоём!

Вокруг зелёные деревья,
Идёт по улицам весна!
В открытые заходит двери,
Всего касается она.
Вот наступил час расставанья.
«Я обязательно приду»!
Ты мне сказала на прощанье.
Спокойно я домой иду.

                   10
И вновь те муки ожиданья,
Когда любимую ты ждёшь.
И вновь страданья и гаданья:
Придёшь ко мне, иль не придёшь?
Вот, наконец, ты показалась.
Навстречу сразу побежал.
Ты мне так мило улыбалась,
А я, в ответ тебе - сиял!
И я был счастлив!
Мы гуляли
С тобою часто с этих пор.
В кино ходили, танцевали
И даже затевали спор.
К тебе, ты помнишь, приходил я,
Когда играла ты в «боскет»?
Да, на игру смотреть любил я,
Но без тебя, конечно, нет.
Когда я приходил в спорт. школу,
Приветливо махнув рукой
Мне, ты играла. Но вот вскоре
Шагали рядом мы с тобой.
Вдвоём гуляли,
Веселились.
И ссорились мы иногда.
Друг с другом мнением делились.
Да, было всё у нас тогда.

                        11
А помнишь ты, как я однажды
Тебе с волненьем сообщил:
«Меня предупреждали дважды,
Чтоб я с тобою не ходил.
И будто ты уже не будешь,
Сказали мне, со мной дружить
И навсегда меня забудешь.

И мне советуют забыть.
Сказала ты: «Не может быть!
Я никому не обещала,
Со мной никто не говорил.
Быть может кто – то для начала,
С тобою просто пошутил?
Тогда ты будь поосторожней.
Не верь чужым, пустым словам.
Хотят нас разлучить, возможно.
И помешать встречаться нам».
Однажды (мы на танцах были)
Ребят тех вновь увидел я.
И может быть, меня б побили,
Ты заступилась за меня.
Не знаю, что ты говорила
В сторонку с парнем отойдя,
Но видно было: убедила,
Что делать это просто зря.
Он отозвал меня в сторонку,
Сказал: «Расходимся любя.
Что делать, хороша девчонка!
Но любит, только лишь тебя».

                           12
А помнишь, как со мной повздорив,
Надувшись, ты домой пошла.
Но не хотел с тобою ссоры
И шёл я следом, не спеша.
Вот, наконец, меня заметив,
Остановилась за углом.
Я подошёл.
При тусклом свете
Тебя увидел.
И свинцом
Налилась грудь моя.
Движенья,
Как будто сон дурной сковал.
Стояла ты. И в те мгновенья,
Я зря тебя не целовал.
Но я не мог. Не мог собраться.
И лишь сказал тебе тогда:
«Ну вот. Зачем же обижаться!
Беру назад свои слова»...

                 13

Ура!
Пришёл тот день счастливый!
Когда посмел тебя назвать
Своей желанной и любимой,
И в первый раз поцеловать.
Впервые ощущал я
Радость!
Блаженство!
Счастье!
Грудь твою...
Горячих поцелуев сладость.
И, ошалев, - шептал: «Люблю!..
Люблю тебя! Ты веришь, Нелли?»
И шёпотом, лишь только мне
Ответила помедлив:
«Верю!..»
И был я радостен вдвойне!
И шел домой,
И пел я песню!
Какую?
Я не знаю сам!
И мир был для меня чудесным,
Как пенье птичек по утрам!

                        14
И сутки - годом мне казались!
Когда я новой встречи ждал.
Но вот
Опять мы повстречались.
Я руку осторожно взял
Твою.
Ты - «Здравствуй» мне сказала,
Едва заметно подмигнув.
И сердце вновь затрепетало,
Когда ко мне плечом прильнув
Ты рядом шла.
Мы говорили
О разных пустяках с тобой.
Хотя в сердцах огонь таили.
И лишь когда пошли домой
Мы дали волю нашей страсти.
Волнение охватило нас.
Необъяснимой, тайной власти
Мы подчинились в этот час.
Твоё лицо, глаза и губы
Я неустанно целовал.

Не спрашивал тебя:
«Ты любишь?»
Ведь я ответ прекрасно знал!

                   15.
Мне всё казалось сновиденьем
В те дни.
Ходил весёлый я,
Работалось легко и с пеньем.
И вновь заметили друзья:
«Видать влюбился не на шутку!
Цветёшь, ну прямо на глазах!
Ты уж, не с той ли ходишь «уткой»
Из – за которой был в слезах?»
«На глупости не отвечаю! -
С достоинством сказал в ответ-
Встречаюсь с тем, с кем я желаю,
Вам никакого дела нет!»
«Ну, мы, конечно, все не против,
Коль любишь ты её - ходи.
Любовь ведь сила!
И в работе
Всегда ты будешь впереди!»
И мы по - прежнему, носили
Огонь любви в сердцах своих.
Вдвоём по городу бродили,
Тебе читал свой первый стих...

                    16
Час расставанья приближался.
Кончалась практика моя.
И уезжать я собирался
В другие, новые края.
Я сообщил тебе об этом.
Сказал, что город близко тот
И приезжать зимой и летом
К тебе я буду.
В этот год
Учиться где – то поступала.
Я предложил тебе тогда
Чтобы со мной переезжала,
И были б вместе мы всегда.
Но ты причину мне назвала
Из – за которой не могла
Со мною ехать. И осталась. 

(Экзамен в техникум сдала.)

                     Часть 2.

                       17
Друг другу письма мы писали,
К тебе я ездил иногда
И мы с тобой вдвоём гуляли.
А помнишь осенью, когда
К тебе приехал я однажды?
Осенний дождик моросил.
С тобой вдвоём побыть я жаждал
В тот день. Но у тебя спросил
Какой - то парень: «Нас возьмите
Гулять с собою, мы вдвоём».
Хотел ответить я: «Идите к ...»
Но ты сказала им: «Пойдём !»
Потом в письме своём писала,
Что неудобно отказать
Тебе им было. И позвала.
Поэтому с собой гулять.

                        18
Опять зима пришла седая!
И восемнадцать лет в тот год
Мне исполнялось.
Приглашая
Друзей весёлый хоровод,-
Вперёд,
Тебя на день рожденья,
К тебе, приехав, пригласил.
Сказала ты что разрешенья
У тётушки должна спросить
И всё же твёрдо обещала:
«Ты непременно жди меня».
Но почему – то не сдержала
Ты слова данного.
И я...

                      19
Но,
расскажу всё по порядку.
В тот день я утром рано встал.
Спокойно сделал физзарядку

И кончив - «Здравствуйте!» - сказал
Своей бабуле. Та, поздравив,
Подарок мне преподнесла.
«Ты будь счастливым, умным, здравым!»-
Такую речь произнесла.
«Ну, жди гостей часа в четыре»!
Сказал я бабушке своей.
Стоял у бабки на квартире,
Но жил я очень дружно с ней.

                     20
Вот стол накрыт!
И потихоньку,
Заходят друг за другом в дом –
Друзья!
Весёлые девчонки!
Шум!
Песни!
Смех раздался в нём!
Тебя всё нет.
При каждом стуке
Бросаюсь я к двери! –
Она!?
Нет не она,
Другие руки
Мне руку жмут.
А пелена,
Глаза мне что – то застилает.
В ответ, я так же руку жму,
Когда с рожденьем поздравляют,
И вновь тебя с волненьем жду.
Вот все друзья мои собрались.
«Ну что, наверное, начнём!?»
Ко мне призывы раздавались
«Нет - возражал я - подождём».

                     21
И гостям видно скучно стало,
Ведь я совсем забыл о них.
В одном кругу бренчит гитара
В другом - читает кто-то стих.
А я один сижу в раздумье.
Смеркаться стало за окном.
С надеждою на дверь гляжу я
И счастья жду от двери.
Но...

Не раздаётся больше стука,
Хранит молчанье дверь моя.
Друзьями овладела скука,
С обидой смотрят на меня.
Уж недовольно зашептались:
-Темно, едва ль она придёт.
-Пора начать, уже заждались!
-В такую ночь глупец лишь ждёт!
-Не может быть, ведь обещалась!
-Три года обещанья ждут!
-Тебе наверно показалось?
-Девчонки эти вечно лгут!..
-Она уж с кем – нибудь гуляет,
А ты остался дурачком.
Перед тобой хвостом виляет,
А от тебя сама – бочком!..

                     22
Я их слушал и не слушал.
Не видел ничего вокруг!..
- Заткнитесь!
Кроличьи вы души! -
Со злостью закричал я вдруг. –
Уж если честно признаваться,
Она дороже мне вас всех!
Кому обидно это, братцы,
Кого взрывает злость иль смех, -
Свои подарки забирайте
И расходитесь все!!
Все вон!!
И на морозе разбирайте
Мои поступки!
-Пустозвон!
-И психопат ещё к тому же!-
Раздалось тут со всех сторон.
-Глупец! Ты ей совсем не нужен!-
Опять я закричал им:
- Вон!!!..

                   23
И в голове всё помутилось.
На койку я свою упал,
В глазах, кружочки заискрились,
И не стесняясь – зарыдал...
....................
Не по тебе! В тот миг рыдал я.
До слёз,
Мне стало, очень жаль
Мои
Напрасные страданья,
Мою мечту,
Любовь,
Печаль.
Ведь если б сильно захотела,
Если б любила ты меня
Ко мне, уверен, прилетела б
Ты раньше всех!
Средь бела дня.

                    24
Вдруг!..
Я почувствовал что кто – то
Склонился низко надо мной –
Взглянул я! ...
Бабушка с заботой
Меня накрыла простынёй.
И села возле, на кроватку,
Как будто старый, умный врач,
- Ты утром кажется, зарядку
Спокойно делал? Ну не плач!
Не будь подобен ты ребёнку
Ты любишь? – это хорошо!
Но должен знать свою девчонку,
Тогда, любовь будет большой.
К тому же, ты совсем мальчишка,
Всего лишь, восемнадцать лет.
А жизнь, внучок, бо-о-ольшая книжка!
И ты ещё увидишь свет.
С годами, многое забудешь,
Начнёшь дружить с другими вновь,
Но навсегда и вечно будешь
Ты помнить – первую любовь!..

                 25
Прошло уж времени немало,
С тех пор как я переживал.
Но память всё не забывала
Тех юных дней – любви накал.
Мне иногда уже казалось,
Что я тебя совсем забыл.

Когда мгновеньем увлекалась
Моя мечта и юный пыл.
С девчонками я вновь встречался
Ходил в кино, гулял, дружил.
Нередко с ними целовался,
Казалось даже,
Что любил.
Но,
Увлеченье проходило.
А образ твой не меркнул –
Жил!
Его душа моя хранила,
Его ласкал я и любил.
И часто,
Часто вспоминаю,
Тебя, как песню юных дней!
И в мыслях,
Снова обнимаю,
И признаюсь в любви своей.
О, если б мог я прикоснуться
К твоим трепещущим губам,
От радости, я б мог взметнуться
Душою – к самым небесам!
Но, невозможно понимаю,
Мне снова встретиться с тобой.
Быть может –
Ты уже иная.
Быть может я уже –
Другой.
Совсем не тот
Каким был прежде,
А повзрослевший
И чужой.
Живущий новою надеждой
Махнувший прошлому рукой.
Прощай же, детство дорогое!
Прощайте школа, милый край,
Живущий без меня в покое.
И ты, мальчишка – Николай,
И детства резвые друзья,
И первая любовь моя –
Прощай!

Что будет впереди – не знаю,
Увидимся ль, когда с тобой,
Иль мне назначена другая,
А может вовсе никакой...
Но вспомню лишь твой голос томный
Как закипает в жилах кровь!
Всю жизнь!
До смерти буду помнить,
Тебя!
И первую любовь!

ЭПИЛОГ
Мне очень часто ночью снится
Красавица – моя Мечта!
Я ей живу.
Готов влюбиться...
Но где - не знаю... -
Где она?
Та!,
О которой так мечтаю!
И вижу по ночам во сне.
Которую найти желаю! –
Когда она придет ко мне?
Куда идти мне
за Мечтою?
Кто мне подскажет,
Даст совет?
Какая?
Будет жить со мною?
Быть может той девчонки
Нет?!
Быть может, нет
Моей девчонки
И я люблю
Свою Мечту?
От посторонних потихоньку.
Почти не веря, что найду.
Но если нет Её на свете,
Пусть буду я всю жизнь –
Один!
И пусть мои мечты о детях -
Развеются!
Как прах и дым.
Мне уже порядком надоели!

Пустые светлые глаза!
Фигурки стройные как ели,
Притворно – горькая слеза.
Мне всё искусственное –
чуждо!
Твердить я буду до конца.
Естественным!
Везде быть
Нужно,
Всем!
От поступков – до лица!
Девчонка
Если есть
Такая,
Когда найду её –
Скажу:
Я о тебе
Давно мечтаю
И с давних пор уже
Люблю!..

Октябрь, 1965 г.

 

                        Часть 2. В АРМИИ

(На фото: Николай Фомичёв, дневальный 4-й роты, 12-й пусковой площадки РВСН)

 

ОТПРАВКА

Вокзал.
Гудок.
Прощай Ростов!
Прощайте танцы и кино!
И лысых несколько голов
Глядят в вагонное окно.
Уж крики милых «Будем ждать!»
Растаяли в осенней мгле.
Но все по-прежнему блестят
Ребячьи головы в окне.
И под колес ритмичный стук
Вдруг призадумались все мы.
И вспомнили своих подруг,
И «Брода» яркие огни.
И вспоминаем мы Ростов,
Друзей оставшихся, родных,
Своих торжественных отцов

И слезы матерей своих.
Ну, что ж, пришел и наш черёд!
И в мыслях не было «схилять».
Теперь одно: смотреть вперед,
Да по уверенней шагать!

Ноябрь 1965 г.

 

В КАРАНТИНЕ
(Песня молодых солдат)

Совсем недавно, были мы юннатами,
Не видели особенных забот.
И вот теперь,
Со всей страны – солдатами
Мы прибыли служить сюда
В наш взвод.
Ещё, друзья,
Мы пороху не нюхали.
И пот ещё с нас не бежал ручьём.
Мы - лысые
И всё руками щупаем
И мужества основы познаём.
И нас призывников,
Салаг неопытных
Искусству строя учат «старики»
Мы так усердно сапогами топаем,
Что искры высекают каблуки.
Но скоро, братцы, карантин окончится
И подчинясь, уставам и властям,
Мы все расстанемся, хоть жалко и не хочется,
И по своим разъедемся частям.
Да, карантин – начало службы
воинской,
И впереди нелёгкий бой и труд
Но, как отцы и братья, -
- мы с достоинством
Пройдём свой испытательный маршрут.

3.12.1965г.

 ДНЕВАЛЬНЫЙ

Закончена вечерняя проверка.
И старшина скомандовал: «Отбой»!

И в тот же миг –
Рассыпалась шеренга,
Как будто вихрем разметало строй.
Треск каблуков! Всеобщее движение!
Срывая гимнастёрки на ходу,
Все мчатся к койкам!
И в какое-то мгновенье
Мне показалось, будто я в аду!..
Прошла минута.
Может быть – другая
В казарме воцарилась
Тишина.
И вот меж коек
Медленно шагая
Осматривает спящих старшина.
Солдаты спят.
И он чуть – чуть усталый,
Сказав тихонько: «Утром разбуди...»
Ушел в каптёрку
Только я – дневальный,
Стою на вахте.
В тишине.
Один.
Солдаты спят.
Им, несомненно, снится
Та, что осталась в городе родном.
И у неё – длиннее всех ресницы!
В глазах её – как в небе голубом!
Солдаты спят.
Ученье было трудным
Они свой отдых заслужили днём.
А завтра вновь сорвутся с коек
Дружно,
Когда я громко объявляю:
«Подъём!..»

20.12.1965г.

 

НОВЫЙ ГОД

Как сладость,
Этот праздник любят дети.
Его встречают
Люди всей земли!
И в каждом городе и доме на планете –
Сверкают новогодние огни!
А в чём секрет
Всеобщего признания?
Быть может в блеске зимней красоты
Или в старинном, но живом
приданье?
Нет,
Это день – надежды и мечты.
И мы, ракетчики, как все мечтаем.
Хоть трудно нам приходится порой.
Дежурим у ракет и охраняем
Спокойствие земли своей родной.
А лес вокруг, весь инеем одетый...
Вот яркие прожекторы зажглись –
Стоит, как ель – громадная ракета,
Вся, как бы рвущаяся в высь!
И если враг, напасть на нас посмеет
Мы сможем охладить его азарт!
Он знает пусть!
В ответ,
Приказ пройдёт, без промедления
На пусковой площадке:
«Ключ на старт»!
И сразу:
«Пуск»!..
И в тот же миг
Гигантскою стрелою
Взметнётся вверх!..
И раскаленный шар,
Как ураган,
Сравняет всё с землёю -
Ракетно-ядерный удар.
Но вот сейчас,
Друг друга поздравляя,
Мы говорим:
«Пусть будет Новый год,
Таким же мирным, как ушедший, старый.
И пусть счастливым
Будет наш народ»!

26.12.1965г.

*     *     *

Пусть нет сейчас подруги у меня
А я – служу.
Девчонки в письмах мне не шлют огня
Я не тужу!
Но всё же я найду любовь свою,
Я верю снам!
Судьба, ты встречу назначай -
Молю!
Быстрее нам.
Ответь, судьба, мне ещё сколько ждать
Мгновенья,
Когда смогу любимую обнять
С волненьем?

5.01.1966г.

*     *     *

И от друзей сбежав –
Один
Сижу на стуле,
Сам не свой.
Молчу,
С обидою в груди.
И потому
Дурной и злой!
И люди так противны мне!
И сам себя зову
Глупцом!
И от стыда
Горит в огне
Душа и тело и лицо
Эх! Если б был у меня
Друг,
Ему б!
Открыл свои «грехи»
А так всё валиться
Из рук
И не хочу писать стихи!..

1966 г.

 

МОДЕРНИЗИРОВАННАЯ СМЕРТЬ.

Свист бомбы –
Взрыв.
И крики: «Мама!»
Бушует пламя, словно смерч.
Летает в небе над Вьетнамом
Костлявая старуха – смерть.
Но,
не с косой,
Как в прошлом веке,
А с бомбой,
В самолёте – вот.
Имеет облик человека
Цивилизованный пилот.
Лицо – презрительно-спокойно
Вместо косы,
В руках штурвал:
Один из многих тысяч «воинов»
Кто смертью
Для вьетнамцев стал.
За ним, внизу, там - плач, проклятья,
Огонь дыбится до небес.
В смертельном огненном объятье
Тропический сгорает лес...
А он, - спокойно, деловито
Лишь нажимает кнопку «сброс».
Но час придёт.
За все обиды
Возьмут с него
Жестокий
Спрос.

Апрель 1966г.

 

*     *     *
Во Вьетнаме плачут дети
Их дома напалмом жгут. –
Долго ль будет в этом свете
Над людьми взвиваться жгут?
Скоро ль зло совсем исчезнет
Навсегда, по всей земле?

Скоро ль оно канет в бездну?
Чтоб дышалось легче мне...
Чтоб жили все!
Спокойно.
Не испытывая страх.
Чтоб вместо войн – космос!
Был у людях на устах.
Эх,
Собраться б парнями смелыми
Всей планеты нашей – в рать.
Толстозадым бизнесменам
Кровь с кишками выпускать...

Весна или лето 1966г.

*     *     *
Люди, - тревога!
Прислушайтесь
К звукам чеканных шагов...
Где – то в селениях рушится
Бедного пахаря, кров.
Куцые щупальца свастики
Дали опасный росток!
Вновь генералы – фанатики
Пялят глаза на восток.
Видите зарево пламени?
Это – военный плацдарм.
Это проводит компанию
Американский жандарм!
Стон во Вьетнаме слышите?
Плач этот – людям укор.
Это в истории впишется,
Нашего века - позор!
Люди,
Решительней прежнего,
Грозной волною к волне –
Встаньте рядами железными,
Путь преградите
войне.

Первый набросок стихотворения,примерно 21.05.1965 г.

ЗАСЕДАНИЕ
« ...вызовем на бюро –
по косточкам разберём!..»

Бюро первичное
Всё в полном сборе.
Сидят отличники
Пред ними – Горе.
Решают сложности,
Постановляют:
«До невозможности
Всех разлагает!»
- Ты не сознательный
И не достоин...
- Ты отрицательный
Советский воин.
- Что церемонится
Сказали дружно –
Пусть всем запомнится,
Что так - не нужно!..
Поставив галочку
В большом отчёте
Бюро закончило
Свою работу.

Весна или лето 1966 г.

 МАМЕ

Грущу по дому и гляжу на карту.
Вот изогнулся змейкой тихий Дон,
Вдруг за спиной, солдат какой-то гаркнул:
«Что, брат, разыскиваешь родный дом?»
Я промолчал, но про себя подумал:
Да, хоть бы день
Побыть в родных местах!
Цветут цветы. Природа дышит шумно
И опьяняют запахи в садах.
Все прелести! Всё обаянье мая!

Увидеть солнца ласкового свет.
А главное, тебя поздравить мама,
Тебе ведь в мае тридцать девять лет
Но я служу.
Не обижайся, мама,
Что не прислал подарков дорогих.
И пусть тебе подарком будет
Гамма
Сыновних чувств; и каждый
нежный стих.
А в юности, я знаю, было трудно.
Ты много горя, бед перенесла
И может жизнь
Порой казалось нудной,
Но нас, детей, ты от всего спасла.
Я не жил в дни великие России,
Лишь часто видел по ночам, во сне,
Как шашкой,
Вырубая мир насилия,
Корчагин Павка
Мчится
На коне.
И рядом с ним – себя
С тяжёлой шашкой
Летящего сквозь дым врагов рубать.
Столбы огня вокруг...
Слетающую шапку,
С письмом к тебе,
что не успел послать...
Всё это сон. Но чтобы мне не снилось
Мечты, война, иль девичье лицо –
Я знаю подвиг матери – России.
Я знаю подвиги моих отцов.
За всё спасибо, мама, дорогая.
Жаль, подарить подарок не могу,
Но от души,
с рожденьем поздравляю:
Я - сын
и вечно
У тебя в долгу.

Апрель 1966г.

*     *     *
Бывает миг –
Душа поёт!
Звенят стихи как сталь!

Крик счастья!
И мечты полёт
Безбрежной мысли - даль!
Тогда! –
На подвиги готов!
Рад смелости своей!
И все друзья!
И нет врагов!
И небо голубей!
Когда ж печаль
Гнездо совьёт
И сердцу тяжело, -
Тогда!..

 

«Где – то спят города, деревни,
Где – то милая «очень ждёт»!»

ДЕВЧОНКА И СОЛДАТ.
(Написано по заказу «кинутого» сослуживца)

Письмо!
Ура – а – а!!
И по носу щелчок!
И с жадностью
Схватив конверт
Вдруг!..
Я с тревогою прочёл
Твой неожиданный ответ:
Прощай, мой друг!
Прости!
Не дождалась.
Будь счастлив!
А меня забудь.
Я на всю жизнь
Другому отдалась
И не пытайся
Прошлое вернуть.
Не вспоминай напрасно
Голос мой,
И одиноко, грустный,
Не броди.
Не будем по ночам гулять с тобой
Не будет утром нас заря стыдить.

Ты робок был,
доверчивый душой,
Но полюбить тебя я не могла.
Как будто знала, что придёт другой.
И для него
Все чувства берегла».
Какой – то голос простонал во мне.
Как будто в сердце вдруг
Вонзили нож.
Промчались вихрем
Мысли в голове:
«Не может быть»!..
«Неправда»!..
«Это ложь»!..
Глазами строки пробегаю вновь...
Плывут в тумане...
сёла, города...
Где уж не ждёт девчонка и любовь.
Уходит...
Так спокойно...
Навсегда...
Что?!
Тяжелеет служба, брат!
Когда мечты
Растаяли как лёд?!
Но гордым будь!
Не вешай нос, солдат!
И настоящая любовь придёт!
А та, дешёвая, –
Уходит пусть.
Она не стоит чувств,
Любви твоей.
Нет, не могу:
Сжимает сердце грусть
И я не в силах
Вдруг
Забыть о ней.
Я надеваю серую шинель
И в караул очередной иду.
А у тебя,
Совсем другая цель:
Ты с милым встретиться должна в саду.
Вокруг темно.
Тревожно лес шумит
И звёзды подают сигналы мне.
Как будто сообщают, что лежит
Он на твоих коленях, при луне.
Я прижимаю автомат к груди
И всматриваюсь пристально во тьму -
Ты прижимаешь милого к груди
И смотришь ласково в глаза ему.
Я охраняю мир...
Тебя...
А ты,
Забыла обо мне в пылу страстей.
Но помнишь миг?..
Тебе поднёс цветы,
Признался робко я в любви своей.
Волнуясь и сбиваясь, объяснял,
Что я люблю...
Что ты мне лучший друг,
А между тем,
Влюблённая весна
Заканчивала свой почётный круг.
Ты веселилась,
Словно стрекоза.
Цветам – предпочитала эскимо,
Кино, тусовки, танцевальный зал.
И как итог – прощальное письмо.
Вот занял пост
Солдат очередной.
Я автомат
Повесил на плечо.
А парень,
Проводив тебя домой,
Целует в губы.
На прощанье.
Горячо...

19.02.1966г.

 

*      *      *
Вступление к поэме:
             «ЛЕСНАЯ СКАЗКА».

Кто, прошу, угадайте скорей,
Беззаветно влюблённый в природу,
В солнце красное,
В птиц и зверей,
Самый чуткий из всех народов,
Самый чистый из всех людей?
Кто больнее всех чувствует зло?
Кто за правду вступается рьяно
Ненавидит душой голых слов
И желает одно, без обмана:
Чтоб всегда было в мире светло.
Молод, зелен и юн, как весна.
У него и душа и рубашка
Днём и ночью, во время сна,
Перед всеми людьми на распашку
Угадали? – Конечно дети
Самый чуткий народ на свете!
Свой весёлый и грустный рассказ
Я пишу для детей и подростков.
Но в свободный, от дел срочных, час
Почитать предлагаю и взрослым.
Впрочем, вряд ли дойдёт он до вас.
Что ж, пожалуй, начать мне пора?
Наполняю чернилами ручку
И вниманья прошу, детвора,
Собирайтесь вокруг меня в кучку –
Завтра в лес мы уходим с утра.
Брать не надо с собою еду.
Захватите терпенье, мальчишки,
И глазами скользя по листу...
По стихам этой маленькой книжки –
Выпускайте в полёт мечту...

Июнь или июль 1966г.
(Поэма не написана)

*     *     *
12 ЯНВАРЯ 1966 ГОДА
Часть 1

Я – двадцатилетний Коля,
Стараюсь понять
Жизни корень.
Вопросы –
Не дают покоя:
Жизнь ... -
Что это такое?
И для чего?..

* * *
Трубят:
«Прекрасна жизнь на свете!»
Но знают,
Что горит земля,
Что где – то голодают дети,
Что смерть шагает по планете,
В крови –
Сражения поля.
Чтобы ослабить в людях дрожь–
Им мило объявляют ложь.
Для них ведь жизнь –
Благодать.
Зачем о смерти им болтать?
Живут в раю.
Не видят горя.
Что им до раненых, больных!
Они имеют дом у моря
В обед, съедают за троих.
Подобных много на земле
Немало и у нас в стране.
Квартира.
Дача, - дом прекрасный.
Сверкает «Волга» в гараже,
А он всё плачет:
«Я несчастный!
Вот у соседа – две уже!»
Как патриот своей отчизны
Перед толпою
Крикнет он: «Вперёд!
За дело Коммунизма»!
И жирным
Толстым кулаком
Он по столу
Ударит рьяно!
(Для верности обмана.)
Пусть будет дерзким
Каждый стих,
Но, с детства
Нелюдей таких –
Я ненавижу!
Всей душой!
А их не мало – оглянись,
Кто языком
И трескотнёй
Всё строят, строят
Коммунизм.

* * *
Народом всем
Внушают часто
«На благо человека –
всё! –
Для светлой жизни
и для счастья! –
Враньё! –
- Бесстыдное враньё!
Но сколько можно
Так трепаться?
В глаза друг – другу
Врать?
И над потомками смеяться,
Их судьбами играть?
Мы перед будущим в ответе –
Пора бы каждому понять.
Сказать: - «Довольно!..
Наши дети
И мы, желаем правду знать!»
Часть правды скажут
Эти строфы:
Вы люди,
Как хмельной, слепой,

К своей идёте катастрофе,
И Жизнь ведёте за собой.
Пусть взрослым,
Детям,
Станет ясно:
Заботы все сошлись на том:
Дать человеку
Вместо масла, -
Тротилу!
Восемьдесят тонн!
И не спасёт тогда ничто –
Бомбоубежище? –
Смешно!
Огнём
Покроется планета.
Застонет камешек
На ней.
«Грибами» чёрными одета,
Вдруг гробом станет
для людей.

* * *
Звезда полярная сияет,
Не выделяясь средь других.
Но каждый школьник её знает,
Как во дворе – друзей своих.
Родителям – она родная.
Когда – то юными, вдвоём,
О жизни будущей мечтая,
Они смотрели на неё.
Она – подруга капитанам
Больших и малых кораблей
Простые люди в разных странах
Прекрасно знают всё о ней.
Звезда полярная сияет
И как божественный пророк,
Найти дорогу помогает
Свою.
Среди чужих дорог.
Пока остановлюсь на этом.
Но мысль проста: во тьме мирской
Как хорошо бы - всем поэтам
Сиять полярною звездой!

12 ЯНВАРЯ 1966 г.
 Часть 2

Бывает
Слабости минута.
И кажется тогда в тот миг,
Что жизнь моя прошла уж будто,
Как тусклый сон.
И я – старик.
Мне двадцать лет.

Не так уж мало!,
Хоть впереди ещё года.
И эти двадцать лет пропали,
В них не оставил я следа.
Мне тяжело признаться в этом
Себя,
Я буду проклинать:
За двадцать лет
В году лишь этом
Я смог найти себя, понять.
Но цель ясна.
Зовёт дорога.
Прощайте!
Двадцать лет мои.
Я дальше еду.
Время - трогай.
И жизнь – вперёд веди.
Огонь души – гори всё жарче!
По жилам кровь хлестай, звени.
Как вызов – времени дерзящий –
Рождайтесь
Будущие дни!

* * *
Мне двадцать лет.
Все эти годы
Там,
Где – то в глубине души,
Таился
Чудный дар природы
И мне шептал:
«Пиши!.. Пиши!..»
Но я откладывал:
«Успею!
Мне больше надо
Наблюдать».
И вдруг!..
Буд-то шепнула фея:
«Отстанешь,
- время не догнать!
Меня послушай
И запомни:
Умрёшь ты раз
И навсегда.
И если о тебе не вспомнят
Не жил ты, значит, никогда!..»
Меня –
Безумство охватило
И перед смертью страх.
Не тот,
Что лягу в гроб я
и в могилу,
А что душа моя умрёт.
И я, схватив свои тетрадки,
Былого память ворошу
И как в безумной лихорадке
Почти не сплю.
Сижу, -
Пишу.
Теперь, -
Боюсь, что не успею
Чего – то сделать.
И дрожу.
Как старый скряга,
Всё жаднее,
Минутой каждой дорожу!

О, Господи,
Как жить хочу я!
Сегодня! Завтра!
И Всегда!!!
Хочу девчонки поцелуев!
Но той, что МНЕ
Господь создал!
Хочу понять
все Тайны Мира!
Хочу узнать наш Мир —
Весь! Весь!
Зачем на Свет
Меня родили?
И что я должен
Сделать здесь?
Хочу Своей
идти дорогой
И роль
Свою
сыграть хочу.
Ту, что назначена
Природой!
И, вне сомнений, -
по плечу!

Конец.

*     *     *
Учебные будни.
В учении трудно.
Но легче нам будет
Сражать в бою.
«Железные братья!» -
Хочу тех назвать я,
Кто после занятий
Шагает в строю.
Шагают солдаты
В руках – автоматы
Устали ребята,
Но песни поют!
Да, воинской службе
Уныние – чуждо.
Лишь песни да дружба
Победы куют.

Весна 1967 г.

 СОН.
(Предполагалась поэма)

                        1
Вторые сутки нудимся в вагоне.
Наш поезд мчится, слышен стук колёс,
А позади, прощанье на перроне
И много тостов,
Пожеланий,
Слёз.
Ещё совсем гражданские мальчишки.
О службе в армии,
Лишь знаем по кино.
И только «под Котовского»
подстрижки
Уже о жизни говорят иной...

Романтиками,
Едем в неизвестность.
Волнуемся:
«Что ждёт нас впереди?»
Нам любопытно всё:
Природа, местность,
Войска,
Где службу будем проходить.
Но наши «покупатели» - немые.
О службе разговоров – никаких.
Или отшутятся: «Увидите родные!»
«Узнаете на месте, земляки!»
И каждый парень
Вновь грустит о доме,
Где детство милое провёл своё
О той, что ждать осталась
На перроне.
Прощальный, сладкий поцелуй её.
А я один.
Нет у меня девчонки.
И поцелуй
Никто мне не дарил.
И не махала тонкая ручонка,
И «Буду ждать!» никто не говорил.
Но я люблю!
Душа моя клянётся!
И у меня,
Любовь–девчонка та,
Что никогда,
Со мной не расстаётся.
С красивым именем – Мечта.
Она судьбу мою порой решает.
Она со мной находится в пути.
И часто,
Очень часто обгоняет
Чтоб мог уверенней
За ней идти.
Вагон качается.
Стучат колёса.
И, вероятно, путь ещё далёк.
Вот проплывает лес
За жел. откосом.
А я, закрыв глаза –
Прилёг...

             2
Ни облачка!
И солнце светит ярко.
И от него
Летит поток лучей.
Каленый воздух.
Душно.
Жарко.
И освежиться я залез в ручей.
Прохладная вода – блаженство телу,
Когда сжигает нестерпимый зной.
И освежив свои мозги для дела,
Я собирался уходить домой.
Вдруг слышу крик молящий:
«Помогите!»...
И вижу всплески посреди ручья.
В один момент срываю серый китель
Спешу тонущему на помощь я.
Подплыл поближе, размышлять не смея.
Увидел я...
Девчонку
Лет моих...
Она рукой мне обхватила шею
И нас течением
Понесло двоих.
Тут не до шуток!
Не было опоры,
Не приближался берег от моей возни,
Я заорал с отчаянным укором:
«Да брось же шею – дура!
Чёрт возьми!..»
Она о помощи лишь умоляла в страхе...
Я напрягал свои все ветви жил...
Рывок!
Ещё рывок!
Но с каждым взмахом
Терял последние остатки сил.

Из носа кровь пошла,
Всё потемнело...
Хлебнул воды...
(доплыть уже не мог).
К тому же судорга сковала тело.
И вдруг.... О, счастье! – ощутил песок!
Опора есть!
- «Послушай, брось ты шею!.. –
Да не дрожи»!.. -
Мы вышли из воды.
И тут почувствовал я,
Что любуюсь ею,
Невинным телом – редкой красоты!
Всё зло прошло.
Мне стало просто жалко
Девчонку,
Неповинную ни в чём.
Я улыбнулся ей: «Ну и русалка!
Могли бы утонуть с тобой вдвоём».
Она, смущаясь, отошла в сторонку.
Судьба свела нас, может неспроста?
И я спросил: «Как звать тебя, девчонка?»
И был ответ доверчивый:
«Мечта».
Я обомлел...
И вмиг!
Прошла усталость.
Мечта?! –
Постой!..
Да что я бормочу?..
Узнать бы чья?
И как здесь оказалась?
Ведь так похожа на мою мечту.
Глаза её прозрачнее росинок,
Что поутру сверкают на листке.
Лицо, фигура, всё в ней без запинок.
Жемчужину!
Я выловил в реке.
И сразу,
Полились, ликуя, звуки 

И сам я стал повыше
И сильней!
И словно другу,
Протянул ей руку,
Как будто мы знакомы
С детских дней...

                3
Туман...
Откуда он не – знаю...
Вокруг темно...
Ударила гроза!
И девочка,
Как фея водяная,
Исчезла вдруг
Спасибо не сказав.
.......................
Жизнь и судьба порой играют нами,
Как ветер лёгким, золотым листом.
Сперва сорвёт,
Подхватит.
Временами –
Вверх вознесёт!
И бросит в грязь потом...
Так я стоял
Немой и оскорбленный
И от обиды, или от тоски –
Заплакал,
Горько – горько, как ребёнок,
Которому не подали руки........

Январь – февраль 1966г.
(Поэма не написана)

 

ЧУВСТВА И РАЗМЫШЛЕНИЯ

Смерть...
Какое мрачное, страшное слово!
Разве в двадцать лет,
Когда только начинаешь понимать
Жизнь,
Когда мечты, энергия
Требуют немедленного действия.
Когда ещё не знаешь: любил ли ты,
Или уже никогда не полюбишь?
Разве в эти годы
Думать о смерти?..

Но,
я очень боюсь,
что ко мне
она придёт рано...
Отчего? Почему? –
Не знаю.
И всё время о ней думаю.
Помню о смерти...
Грусть, тоска;
Ужасная тоска
По какому – то иному миру,
Где люди не ведают зла
И отношения их, как у детей,
Чисты и бескорыстны.
Тоска по той грациозной,
умной
и гениально простодушной
девушке,
Которую я, вероятно, так никогда и не найду.
Тоска по яркой, насыщенной жизни,
Богоподобной любви –
Ведь мне двадцать лет!
Тоска по таинственному космосу.
По дальним, неизведанным планетам,
На которых живут люди.
И среди них, такой же, как я,
Любопытный
И мечтающий о дальних,
Неизведанных планетах,
парень.

Эта тоска до боли, до слёз
распирает мне душу.
И невыносимо сидеть и молчать.
Тогда я ухожу подальше
От добродушных, снисходительных
Или откровенно злых насмешек
Уравновешенных друзей
И остаюсь один.
Но чаще – выскакиваю на улицу,
Широко раскрываю глаза и гляжу
вверх.
О, эта милая привычка с детства!
Когда я в самые горькие минуты,
Словно ища поддержки,
Устремляюсь глазами
к небу.
И оно, торжественным,
Величественным дыханием
Заставляло меня забывать
Свои обиды
И думать,
думать,
думать...
Я люблю его, тоскую о нём.
Меня охватывает трепет
И мощные аккорды гремят в душе,
Когда я заглядываю
в бездну космоса.
Мне хочется оторваться от земли
И лететь,
лететь к звёздам!
И чтобы рядом со мной всегда были
Такие умные, сильные
И красивые люди,
Как Лермонтов,
Наташа Ростова,
Достоевский
и Павка Корчагин.
Чтобы со мной всегда был
Бог-Троица,
Единый в Трёх Лицах.
И чтобы я был с ними
всегда! Во всех веках!
Но,
Это удаётся только в мечтах!..
О, что я значу в сравнении с Вселенной?!
В сравнении со Временем?!
Но я хочу познать!
Тайну Вечности...
Господь Всевышний!
Милые звёзды!
Зачем вы меня создали?
Ответьте.
Неужели для того,
Чтобы я чувствовал себя
бессильным и ничтожным
в сравнении со Временем,
Чтобы я страдал
и мучился от этого?
Что же вы молчите?
Или вам смешно, что какой-то
Смертный
Хочет познать
Вечность?!
Вы надменно взираете с высоты на Землю
И усмехаетесь над жизнью людей,
Кажущейся вам короткой,
Как вспышка метеорита.
И мучительной
до изнеможения.
И радуетесь,
что вас не могут достать
Бестолковые и глупые
Людские заботы,
суета,
страдания,
Людская злоба
и ненависть.
И я завидую!
И тебе, Господь,
везде и вечно сущий!
И вам, милые звёзды небесные!

Что пользы от моих мук и страданий?
Кто-нибудь, при случае, посмеётся над ними
Да скажет что-то язвительное.
И, в общем-то, поделом -
Чего желать невозможного!
Время проглотит их, не заметив.
А тело моё сгниёт
И растворится в земле.
И я больше никогда –
Ни через тысячу,
Ни через миллион лет,
Не появлюсь снова.
Никогда!
Разве это справедливо?..
И всё же я не хочу быть холодной
и бездушной звездой.
Я хочу быть Человеком,
но жить – вечно!

С глубокой старины говорят в народе,
Что Душа человека – бессмертна.
И это действительно так.
Только она не улетает в рай,
Она остаётся на земле.
Тело у человека для того,
Чтобы мог он Душу свою
Оставить людям.
Тело человека, в конце-концов, сгниёт
и растворится в земле...
Но вздрогнула ракета
И поднялась
в бездну космоса,
– это Душа человека!
Вызывает восторг и украшает улицу
великолепное здание,
– это Душа человека!
Растёт и плодоносит яблоня
– это Душа человека.
Волнует живых картина художника
или музыка композитора,
– это Душа человека!
Написал я стихи
– оставил людям частицу Души...
Душа человека бессмертна!?

..Увы!..
И ракета,
и здание,
и яблоня,
и картина художника,
И даже гениальная музыка со стихами
Живут свой срок.
И умирают.
Рано или поздно.
Как и всё на Земле!..
Но – это «цветочки»!..
Придёт время,
пугает религия,
И наступит конец света.
Страшный суд! Апокалипсис!..
Придёт время,
пугают учёные,
Разбегутся,
рассеются
и растворятся
Все звёзды,
планеты,
галактики.
Растает
и превратится
в Ничто
Вся наша Вселенная!!!..
И воцарится
Бездонная темнота.
Вакуум!!!..

Но куда же подеваются
Бессмертные Души людей?
Может, все-таки – в Рай?
Или в Ад?
А там что?..
И где это?..

Я вижу:
люди –
функционеры –
роботы.
Рождаются. Растут.
Учатся.
Трудятся.
Рожают и воспитывают детей.
И умирают.
Но зачем?
К чему?
В чём смысл их роботоподобных жизней?!..

Закон природы:
Сложное всегда заключает,
подчиняет
И управляет простым.
Мыслящий Человек – самое сложное
Существо во Вселенной.
Сложное – во всех отношениях,
Ибо оно заключает в себе всё,
что есть во Вселенной;
Более того, оно осознало это
И будет управлять Вселенной.
И всё-таки, почему люди так стремятся в космос?
Может, потому что, изучая и постигая Природу,
Человек познаёт себя?
И в этом – суть его жизни?
Что может быть труднее познания самого себя –
Мыслящего человека?!
Но если это так,
То до чего же простая и хитрая,
В то же время пустая и глупая
Суть жизни.
Ибо человек никогда не познает себя;
Ибо для того, чтобы познать предмет,
Надо стать выше его, сложнее,
А человек никогда не сможет стать сложнее и выше
себя.

Но ведь я – хочу жить
И не хочу умирать!..
Значит, обязательно есть
другая
суть жизни!..
Какая?..
Стать Богом?..
И сотворить
собственную Вселенную?..
Свой собственный мир?..
Тот, в котором хотелось бы жить вечно
с удовольствием
и радостью.
Хорошо бы!..
Но как?!..
Не знаю!..

Смерть...
Какое мрачное,
страшное слово.
Разве в двадцать лет,
Когда только начинаешь понимать
Жизнь,
Когда мечты, энергия
Требуют немедленного действия,
Когда ещё не знаешь:
Любил ли ты
Или уже никогда не полюбишь?
Разве в эти годы
думать о смерти?..

20.12.1966 г.

 

*     *     *
Опять мне что – то неспокойно,
В казарме тёплой не сидится.
Гляжу:
стоит берёзка стройная
И ей наверно,
тополь снится.
Луна загадкою сияет,
Смех листьев слышится в тиши
В деревне дальней
шавка лает...
А рядом – ни одной души...

Весна 1967г.

 

* * *
Мне не обидно.
Вот только в душе ноет рана.
Мне не обидно.
Застыл просто в горле комок.

Я хочу плакать.
И мне самому это странно:
Разве от слёз моих
Будет какой – либо прок?
Я хочу плакать.
Один.
Чтоб никто не увидел.
Пусть льются слёзы,
Как дождики льют с облаков.
И со слезами,
Все чувства тяжёлые выйдут:
После грозы и дождя –
Так светло и легко...

Весна 1967г. - апрель

 

* * *
Весна! Весна!
Спокойно, неспесиво
Ты запросто вошла в мои мечты,
Как девушка, уверенная в силе
Своей неотразимой красоты.
Но почему ты кажется мне
Новой,
Неповторимой
и совсем другой:
особенною,
лучшей,
незнакомой
И близкой сердцу,
Милой,
Дорогой?
Быть может потому, что повзрослел я,
Стал на год старше,
шире чуть в плечах
И увидел умом своим прозревшим,
Что год назад
совсем не замечал?
Не замечал я, что в пруду набухшем
Весенний лес любуется собой,
От спячки зимней, наконец, проснувшись,
Подёрнутый весь дымкой голубой.
А в вышине, из края в край, по небу,
Не замечал плывущих облаков.

И как протягивают солнцу
руки-стебли.
Хоть знаю с детских лет весну такой,
Но эту, словно первую встречаю...
И точно ж так – на следующий год.
Другое поколение придёт,
Наверное, будет всё опять.
Сначала.
А может, нет...

Весна 1967г.

ПОКОРИТЕЛЯМ
ПРИРОДЫ

Дружил я с молодой берёзкой,
Доверчивой и нежной.
Она как девочка – подросток
Напоминала прежнее.
Бывало рядышком лишь сяду
Поглажу стволик тонкий,
Как тотчас – трепетную радость
Услышу в листьях звонких.
Иль прихожу я к ней печальный
Делюсь тоской и горем –
Она, участливым молчаньем,
Мне облегчает боли.
Так, полюбив свою знакомку,
Я часто был с ней вместе,
Как будто с милою девчонкой
И будущей невестой.
Но вот вчера пришел
и вижу:
Под корень стволик срублен,
Чуть дальше – дом
с железной крышей,
Коптят над лесом трубы
Огромный ковш канаву роет,
Вокруг полно народу...
Наверно, будут что – то строить
И...
покорять Природу...

       1967 г.
 

      ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

Скажи приятель,
Жизнь моя –
Полезна
Или бестолкова?
Возможно, в чём ошибся я
И, может, лучше начать снова?
Ответь, как друг – не надо лгать,
Пусть будет горько,
пусть заплачу,
Но только б верить, только б знать:
Как человек,
я что-то
значу?
Мне хочется красивым быть.
(Не усмехайся ядовито.)
Хочу найти и полюбить
Свою девчонку – Аэлиту.
Я так люблю, когда звенят
В лесу
Напевы птичек мая,
И веткой тоненькой меня
Берёзка нежно обнимает.
Но иногда –
Вдруг содрогнусь
От мысли,
Что в земле зарытый
Там,
В глубине сырой –
Проснусь
И с болью вспомню о прожитом.
До слёз обидно будет мне,
Что мало,
Как пустыне брызги,
Оставил людям на земле
Следов своей полезной жизни.

И крик –
Предсмертный и глухой,
Отчаянный,
Но слишком поздний
Издам.
Ты не услышишь.
Голос мой
Не вылетит из преисподней.
Ну, а пока я жив!
Дышу!
Лучами солнца весь облитый.
И о весне стихи пишу,
Ищу девчонку – Аэлиту!
Да, мало знал больших тревог,
Мои дела не трудно смерить.
Но жить я буду так,
Чтоб смог
В живых остаться!
После смерти.

Весна или начало лета 1967г.

*     *     *

А лет мне ведь давно уж
не шестнадцать
И, кажется, пора бы перестать
По детски горевать и удивляться
Об идеальной девушке мечтать.
Глядеть наивно в небо,
ожидая
Узнать все тайны жизни от него.
Канула в Лету
девственность святая
Теперь всё это стыдно и смешно.
Но как назло по вечерам не спится,
Пришла весна,
И птицы стали петь.
И хочется так хочется влюбиться
Чтобы страдать
И плакать,
И гореть!
И думаю: а где – то во Вселенной
На той планете
что прекрасней нет
Живёт девчонка
Грустно смотрит в небо
Тоскует и мечтает
обо мне...

1968 - 1969г.

 

ПРОЩАНИЕ С КУМИРОМ

Мне юность Лермонтов сложил
Был с детства мне кумиром.
Жаль, слишком мало он прожил,
Зато оплакан миром!
Давно решил я: быть, как Он!
В дуэли с чёрной свитой,
Сражаться против зла сторон -
Один!
И быть убитым.
Посмертно Гением прослыть,
Покрыться славой вечной!
Пусть будут все меня любить
Любовью человечной!..
«Нет, - стоп!
Сдержи-ка пыл и прыть -
Залезут в душу черти!..
Коль хочешь Лермонтовым быть,
Готовься к ранней смерти!..» -
О, нет!
К чему мне умирать?
Я жить хочу, поверьте!
Есть дом, братья, отец и мать -
Нет надобности в смерти!
Весь мир люблю ― весь белый свет!
Мне люди интересны!
Я искренний даю обет:
Быть справедливым, честным.
Жить! Никого не обижать.
Мир покорять без боя.
И МиЛеру не подражать,
А быть самим собою.
Прочь ненависть,
Прочь ложь и хмель!
По Злу я правлю тризну.
Любить! Вот истинная цель!

И радоваться жизни!

1968 или 1969 г.г.

 

ДЕМБЕЛЬ

Если даже в иные года
Я пройду сто дорог
словно в сказке,
Но как песня,
запомниться та,
Что прошёл в сапогах
солдатских...

1968г.

 

                     Часть 3. ПОЗНАНИЕ...
К периоду «Познания» я условно определяю университетские годы, работу корреспондентом в газетах «Вечерний Ростов», «Комсомолец», «Молот»,
консультантом Правления Ростовской областной организации Союза журналистов СССР,  главным редактором газет «Мелиоратор Дона», «Капля, отражающая мир», исполнительным директором и заместителем председателя Ростовской областной организации Союза журналистов России.
В этот период было написано и опубликовано более тысячи газетных статей, несколько рассказов и повестей.
Итоговой работой этого периода считаю свою книгу «Сила, что правит мирами. Величайшие тайны питания».
Она состоит из шести частей:

1. «От кварка до Вселенной»,

2. «От вируса до человека.»,

3. «От Человека до Бога»,

4. «Кто ты есть такой. Классификация людей»,

5. «От безнадёжного больного до излучателя радости...» 

6. «Тайны Абсолюта» «Наука и религия объединяйтесь! В единую мировую универсальную Совестливость».

Книга «Сила, что правит мирами. Величайшие тайны питания» опубликована в разных номерах газеты «Капля, отражающая мир» и журнала «Ростовчанка», выставлена на интернет-портале журнала «Ростовчанка» www.rostovchanka-media.ru.

                          Часть 4. ЗРЕЛОЕ ДЕТСТВО

(В этой части помещены стихи написанные после 2000 года.)

МОЕМУ 18-ЛЕТНЕМУ ОТЦУ

Летом 1943 года мой отец, 18-летний Минай Фомичёв, принимал активное участие в боях на Миус-фронте в составе 2-й гвардейской армии, 1273 гвардейского стрелкового полка.
Рано утром 27 июня 1943 года, отец, вместе со своей наступающей в темноте ротой, попал в заранее подготовленный немцами «мешок» в районе Саур-Могилы. Бойцы роты уже слышали призывы немцев: "Рус! Сдавайся! Все окружены!.." Но сдаваться в плен гвардейская рота не пожелала. Вместе со своими товарищами, проломив брешь в окружении ручными гранатами, отец с боем стал прорываться назад, к своим. Из 70 человек наступавшей в темноте роты, в живых тогда осталось всего 15. В том бою отец получил очень тяжёлые ранения, но к счастью, после операции в эвакогоспитале руки и ноги остались целыми.

Беги, отец! Прошу тебя, беги!
Сожмись в комок и
напряги все силы.
Пусть злятся от бессилия враги,
Что не смогли! Не взяли!
Не убили!

Беги отец, прошу тебя, беги!
Не слушай крики немцев:
«Рус, сдавайся!»
Осколком перебита кость ноги,
Но я прошу: Беги!
Не оставайся!..

На этом поле будущего нет.
А мне после войны
ещё рождаться!
И я кричу тебе
сквозь толщу лет:
«Дай нашей маме шанс
тебя дождаться!»

Пожалуйста, не падай!
Добеги!
Вон пулемёты наши показались!
Держи оторванную руку!
Помоги
Себе!
Эх, я б помог!,
Да не родился, жалость!

Беги отец! Молю тебя, беги!
Смотри! Навстречу солнышко
поднялось...
Сил нет. Но волю напряги,
Преодолей
последних метров малость!

Ну, слава Богу! Наши, наконец!
Сознанье потерял.
Но в свой окоп сорвался.
А я теперь рожусь!
Благодарю, отец,
Что добежал ты!
И в живых остался!

2006 г.

ЖИЛА-БЫЛА ДУША

Жила была Душа.
Мечтала.
Песни пела.
Любила жизнь,
греша.
(Так, как имело тело...)
Добро и Зло понять,
Восславить Совесть, Смелость
И Справедливой стать
Ей очень так хотелось!

Сама Весна!
Она
Любила свет и радость!
Смех детский!
Допоздна
«Глотала» книжки в сладость!..

Любила степь
и Дон,
Казачий дух любила.
И стягивалась в Дом
Энергия и Сила.

Не покорялась Злу,
(Но от него страдала.)

Врубала в лоб Козлу!
И Духом побеждала!

Летала на Кавказ
С восторгом!
Гор громады
Ей был как рай для глаз!
Как высшая награда!

Но с Древа Жизни плод
Срывать не захотела:
Чужое не оплот
Бессмертия
для тела.

Природа! ―
Бог и Власть.
И так Душе хотелось:
Являясь телу часть
Быть равной телу в целом!

Свершилось чудо вдруг:
Душа влюбилась в Душу.
Объединившись в круг,
Поверив, что осушит
Всё слёзы мира вмиг!
Всё сотворит Любовью!
Единый счастья крик
Наполнит общей кровью!
И народит на свет
Душ тыщу, без обмана!
И все восславят Свет!
И вместе Богом станут!

Наивные мечты!
Всё Души — Искры Бога.
И как ни бейся ты,
Единым стать не могут.

Всесилен Бог!
Душа,
Грустит
и льнётся к Богу.
И, в общем, неспеша,

Уходит понемногу...

*     *     *
...Жила-была Душа,
Объять
весь Мир
хотела!..
Жила-была Душа
И к Богу
улетела...

(2010 — 2012 — 2014 г.)   

В бригаде слесарей-ремонтников ростовского завода "Красный  Аксай", 1964 год.

Рядовой 4-й роты  в/ч  14264, РВСН, 1967 г.

Кавказ. Отроги Казбека, ущелье Мна. 1982 г.

 

                        ПРО СЕБЯ...

Родился на Дону, в хуторе Жуков - до 1945 года он назывался хутор Дурной, казачьей станицы Семикаракорской. До революции это был Центральный Казачий округ Всевеликого Войска Донского.

Отец, мать, дедушки, бабушки, все другие мои предки ― коренные донские казаки. Согласно семейной легенде и некоторым письменным источникам, (напр.: Вл. Моложавенко: «Тайны донских курганов»), мой род по отцовской линии идёт от Разина и Пугачёва, чем втайне гордились все хуторские Фомичёвы. Возможно, поэтому в детских играх я всегда играл роль атамана, а моим поэтическим прародителем был мятежный дух Михаила Лермонтова.

Мой дед по отцу, Кузьма Никитович Фомичёв, 1903 г.р., был призван на фронт сразу же, в первые дни Великой Отечественной войны. Согласно официальной бумаге, которая пришла его жене, моей бабушке, в том же, 1941 году, красноармеец К.Н. Фомичёв «пропал без вести», в одном из боёв во время отступления наших войск. Скорее всего, дед Кузя погиб, поскольку тела красноармейцев, убитых на поле брани, немцы закапывали без идентификации. Согласно второй версии, которую высказывала младшая дочь деда Кузьмы, родная сестра отца, а моя тётя, Нина, дед Кузя провоевал до 1943 года и погиб летом 1943 года в Курском сражении. В общем, деда Кузьму я не видел. Память о нём, о его характере сохранилась у меня только по рассказам его жены, моей родной бабушки, Евдокии Перфильевны Фомичёвой, 1905 г.р. (в девичестве Черячукиной).
Вот один такой рассказ.
Моему отцу, Минаю, было всего пять или шесть лет. Он тянулся к музыке, сам смастерил себе «инструмент». Ножом, кое-как обтесал обычную доску, прибил с разных концов гвоздики, натянул струны. Сидит тринькает.
Дед Кузя несколько раз просит: «Минька, перестань!.. Голова болит!» - Но увлечённый малыш не обращает внимания: «Триньк! Триньк!» - Тогда дед Кузя выхватывает у него «инструмент», обо что-то бьёт, разбивает.

Маленький музыкант собрал куски разбитой «музыки»; сидит — плачет над ними. Дед Кузя увидел плачущего сынишку - сердце у него дрогнуло: «Ладно, мать!, - говорит он своей жене, моей бабушке Дуне. - Завтра с утра запрягаем быков, едем в Константиновскую, в магазин. - (Тогда Константиновская была казачьей станицей в 10 — 15 километрах от хутора, ныне город Константиновск.) - Раз уж такое дело, надо покупать  Миньке настоящую «музыку»!
На другой день, к вечеру, дед Кузя с бабушкой Дуней возвратились домой и привезли с собой новенькую балалайку!.. Счастью моего шестилетнего отца не было предела!..
Сохранилась у меня и единственное фото деда Кузьмы. Он запечатлён в гражданской одежде, но с винтовкой в руках, в составе группы других жуковских призывников. Фотография была сделана, видимо, в последний день, непосредственно перед отправкой на фронт...

                      (ФОТО ДЕДА КУЗИ ПЕРЕД ОТПРАВКОЙ

                                           НА ФРОНТ)

  Дед по матери, Иван Ильич Погребнов (1891 г.р.). Был казаком жёстким, строгим, волевым, решительным и очень молчаливым - пустых разговоров не любил. Мы, внуки, немного его побаивались. В раннем детстве я проводил с дедом Иваном многие дни, недели, даже летние месяцы на Дону, на рыбалке; хорошо его знал. По рассказам моей мамы, до Первой мировой войны, дед Ваня служил в казачьем полку в охране самого императора Николая II (Об этом факте своей биографии, сам дед, никогда не распространялся, зато его дочь, наша мама, рассказывала нам об этом с явной гордостью, но предупреждала: "не болтать!"). Дед Ваня был также активным участником Первой Мировой войны, домой вернулся полным Георгиевским кавалером. (Георгиевскими медалями деда в детстве игрался мой средний брат, Анатолий, которому дед подарил свои «империалистические» награды вместо игрушек).
В Гражданскую войну дед Ваня воевал сначала за белых. Потом за красных.

Однажды, ещё в составе "белой армии", дед поссорился, чуть ли не до драки, с одним питерским белогвардейским офицером. Высокомерный "дворянин-вельможа" называл донских казаков "беглыми холопами", которых русские цари и дворяне вернули себе в подчинение. Дед Иван был категорический противник "холопской теории" происхождения казаков. Он доказывал питерскому белогвардейцу, что Донские казаки холопами никогда не были. Что люди с Дона - это древнейшая, отдельная, ветвь некогда единого русского народа. Что самостоятельная и независимая история дончан уходит в глубь тысячелетий. Что именно казаки (Ермак и другие) восстановили былое величие России, вернув в её состав Сибирь и Дальний Восток. Что Донские казаки не раз в истории (Разин, Пугачёв, Булавин) сами секли и били высокомерных русских дворян и ещё будут их бить и сечь, пока полностью не собьют с них всю эту высокомерную спесь. Что сами русские цари в древние времена боялись казаков, уважали их и признавали их независимость.

Ссора была нешуточная. Оба противника оскорбились. И оба решили про себя, что кто-то из них двоих в ближайшем бою будет обязательно убит. Дед Иван не стал ждать боя. Улучив момент, ночью, прикончив своего идеологического противника, дед на лошадях, вместе с орудием, снарядами к нему и группой казаков орудийного расчёта, которыми командовал, перешёл на сторону красных и воевал в рядах Красной Армии до победы.
После окончания Гражданской войны дед Иван вернулся домой и был назначен в станице Семикаракорской организатором, а затем и председателем колхоза «Парижская коммуна». Советская власть деду Ивану доверяла полностью, несмотря даже на то, что его родного брата, Николая, советы расстреляли за то, что тот был убеждённым противником коллективизации и категорически отказывался сдавать в колхоз своих коров, быков, лошадей.
Мама рассказывала: дед Ваня ходил к своему старшему брату, убеждал его не шутить с Советской властью, отдать в колхоз, от греха, всё своё хозяйство. Но тот возмущался: «Почему я должен отдавать? Я украл или ограбил кого? Я всё это годами наживал, своим хребтом и потом!..»
Дед Ваня опасался не зря. По словам мамы, однажды рано утром его брата Николая и ещё четверых несговорчивых семикаракорских казаков, ярых противников Советской власти, чекисты вывели в Сусоровский лес и расстреляли. Семьям сказали, чтобы тела своих родных они забрали и похоронили тихо, без всяких церемоний.

По инициативе деда Вани, в память о его погибшем брате, меня - первого из четырёх детей в нашей семье - и назвали Николаем.
Родился я в самый канун Старого Нового года, 12 января. Через день или два казаки традиционно ходили по дворам колядовать  - и дети, и взрослые.
Каждая коляда заканчивалась громким вопросом: «Кого величать»?
Отец отвечал: «Йона»!
Отец хотел обязательно назвать меня Йоном, в честь своего лучшего друга детства, с которым был всегда неразлучен, которого очень любил за доброту, ум, рассудительность и который погиб в 1945 году под Берлином.- "Минай!,- восклицал Йон в письме к отцу. - Я уже Берлин вижу! Ещё немного - и разгромим фрицев полностью! Скоро Победа, Минай!.." - Но дожить до Великой Победы другу детства отца, увы, не удалось. Йон погиб уже в Берлине, в самом конце Великой Отечественной!..

...Колядовщики тут же начинали громко кричать-величать:
          «Знаем, знаем, кто у вас дома:
          Сидит Йончик посреди стола, дубового.
          На нём шуба соболёва,
          А шапочка кармазинка
          Сидит Йончик, как картинка!»
Был и другой вариант конца величания:
          «А шапочка колядочик,
          Сидит Йончик, как цветочек!»
Двухдневный «Йончик» (то есть, я) в это время лежал в люльке и покряхтывал.
Мама (ей было тогда восемнадцать и шёл девятнадцатый год) рассказывала, что категорически была против имени «Йон». Ей нравилось имя Анатолий, она называла меня не иначе, как Толиком и следующая группа колядовщиков величала меня уже по-маминому: «Сидит Толик, как как цветочек!»
Тогда отец сказал маме: «Не хочешь назвать сына Йоном, давай назовём его Юрием» - и скоро я сидел у колядовщиков «посреди стола дубового», в «собольевой шубе» и «как цветочек» уже под именем Юрика.
Наконец, пришёл дедушка Ваня. Спросил, как родители хотят меня назвать. Послушал их, сказал: «Не Йон, не Толик и не Юрик! Вы знаете, у меня брат родной погиб... Он был хорошим человеком - трудолюбивым, добрым, справедливым!. Так что давайте, назовём первого моего внука в честь погибшего брата, Николаем...»
Вопрос с моим именем был решён.

 Первое в своей жизни большое путешествие я совершил с мамой, когда мне было всего... три месяца...
В 1943 году, после освобождения от фашистов Ростовской области, вернувшегося вместе с нашими войсками деда Ивана, тут же, вместе с семьёй «перебросили» из районного центра, станицы Семикаракорской, в хутор Жуков, этого же района. Перебросили временно, с важным поручением: организовать в освобождённом Жукове работу нового колхоза. В кратчайший срок наладить в нём производство необходимой сельхозпродукции.  После тяжёлого ранения на Миус-фронте, в конце 1943 года в Жуков вернулся домой инвалидом и мой отец, Минай Кузьмич - там он и познакомился с моей мамой, дочкой председателя нового колхоза. Они влюбились друг в друга, в конце марта 1945 года поженились, а в январе 1946-го родился я.
Дед Иван к тому времени поручение выполнил: колхоз в Жукове, заработал в полную силу. Через два года в нём назначили нового председателя, а деда Ваню вернули назад, в Семикаракорскую, председателем в его родной колхоз «Парижская коммуна», впоследствии он был преобразован в совхоз «Донской».
Мама осталась в Жукове, в семье отца. Отец с утра до вечера был на работе. Мама —  со мной, дома. Но, как это часто водится, отношения у неё со свекровью и особенной с отцовской бабушкой, а моей прабабушкой, Марией, не заладились. Раза два или три мама жаловалась отцу на недоброжелательное к ней отношение свекрови и бабушки. Отец пытался влиять на родственников, но безрезультатно. Он - на работе, в колхозе весь день, а мама дома, со мной, а также со свекровью и её матерью, которые председательскую дочку откровенно недолюбливали.
Однако моя 18-летняя мама, Александра Ивановна, была человеком гордым и очень смелым. Не нравится она отцовым родственникам — и ладно. Весной, в конце апреля, за неделю до своего девятнадцатилетия, мама завернула меня, тёхмесячного, в простынь. Перекинула обвязку через плечо, взяла в дорогу бутылку молока, хлеба и пешком отправилась за 35 километров, в Семикаракоры, домой, к своему отцу, моему дедушке Ване.
- Конечно, по пути я останавливалась, - в ответ на мои удивления и расспросы, рассказывала мама. - Отдыхала, кормила тебя грудью. К вечеру пришла в Семикаракоры, к отцу. Заплакала, пожаловалась ему. Он сказал: «Ладно, оставайся!..».

В послевоенное время трудовая дисциплина была жёсткой. За получасовое опоздание на работу могли посадить в тюрьму. Поэтому отец в Семикаракорах появился только недели через две, отпросившись у председателя всего на один день.
Тесть, Иван Ильич, строго спросил у моего отца:
– Минай, ты с семьёй жить собираешься?
– Конечно!, - сказал отец, - но как? Мне завтра утром надо быть в Жукове, на работе!
– Ну, это не твоя забота, - сказал дед. - Будешь работать здесь. Я улажу...

В детстве, в хуторе Жукове, на своей родине, я бывал часто и (отмечу специально) пользовался искренней любовью всех отцовских родственников, особенно, по линии Фомичёвых.
Самое первое в жизни, моё детское воспоминание такое: я сижу на руках у родной тёти Нины -  младшей сестры моего отца, показываю рукой на горизонт, и что-то с удивлением и с силой восклицаю. На горизонте — лесополоса. А в ней — в одно мгновение - за секунды! - как будто из под земли - вырастали и тут же рассыпались огромные деревья! Это чудо поражало моё воображение, я пытался обратить на него внимание тёти Нины — тогда ей было всего 9 лет.
Став взрослым, я однажды рассказал тёте Нине про это своё первое детское воспоминание, она удивилась:
– Коль, ты этого не можешь помнить! Это было весной 1947 года. В лесополосе тогда работали минёры, расчищали её от мин. Мгновенно вырастающие «деревья» - это взрывы. Тебе тогда было всего-то год и четыре - год и пять месяцев — не больше!?..»
- Но эту картинку я всё-таки помнил, она врезалась в мою память на всю жизнь...

Запомнился мне и другой случай. Его потом часто вспоминала моя мама. Ей было тогда 23 или 24 года. Мне лет 5-6. У меня была сестра, Галя, на 2 года младше, и двое братьев: средний, Толик, и младший, Юрик - ему исполнилось всего полгода. Вместе с отцом, мы все, вшестером, жили в двухкомнатной хатёнке с печкой и земляным полом, без всяких удобств. Юрик спал в детской кровати, рядом с отцом и мамой, в комнате, площадью девять квадратных метров, которую мы называли "залом". А мы, старшие, в кухне-комнате, площадью семь с половиной квадратных метров, рядом с печью. Причём, спали на одной койке втроём, поперёк неё. Чтобы мы, сонные, ночью не падали, мама каждый вечер подставляла к нашей койке стулья и застилала их какой-то тёплой одеждой.
Однажды, ранней весной, к нам в окно постучался старый-престарый дед в длинной холщёвой рубахе - худой, с большой белой бородой. Попросил милостыню.
– «Господи!, - взмолилась мать. - Дедушка! Да прости ты меня, пожалуйста, я ничего не могу дать! У меня четверо малых детей, мне их кормить чем-то надо!..»
- «Ну, что ж, доченька, - сказал старец, - я понимаю!..»
И ушёл.
Мама рассказывала: «Ты сидел на полу, игрался. Дед ушёл, а ты как расплакался, что я ему ничего не дала: «Бедный дедушка, он есть хочет... Мама, дай ему хлеба!..» - Я схватила храюху, выскочила на улицу. Догоняю деда, говорю: «Сыночек мой расплакался, что я ничего тебе не дала, возьми, ради Христа, хоть хлеба!» - Старец принял милостыню с благодарностью. Улыбнулся, сказал: «Доброе сердце у твоего сыночка. Как его зовут? - «Николай!» - «Благодарствую! Господь даст ему и ума, и счастья в жизни!..»

Ещё одно событие из раннего детства произвело на меня очень серьёзное впечатление, врезалось в мою память и даже оказало существенное влияние на мою судьбу. Это осознание своего невысокого социального статуса.
У нас дома был собственный большой огород — 22 сотки. Этот огород, в основном, и кормил всю нашу семью — отца, мать и нас, четверых детей. Мы, дети, вместе с отцом и мамой, сами засаживали его — большую часть картофелем, часть тыквой, подсолнечником, кукурузой или арбузами, сами пропалывали и сами убирали. Собранного урожая хватало нашей семье не только на всю зиму, но даже и на продажу — возили в город Шахты.
Однажды осенью, когда я только-только поступил в первый класс школы, нас попросила жена директора совхоза "Плодопитомницкий", где в то время работал мой отец простым разнорабочим, - помочь в уборке картофеля на своём домашнем участке. В один из выходных сентября мы пошли - я, мама и сестра - она была младше меня на два года. Домашний огород у директора был больше нашего, мы работали на нём весь день, с раннего утра до вечера. Всё выкопали, собрали, перенесли в подвал. Конечно, очень устали. Жена директора нас отблагодарила: дала маме сливочного масла, мёда, что-то ещё. И мама, и я были благодарны. Но меня всё-таки задела одна деталь: я с младшей, пятилетней, сестрой и мамой с раннего утра работали на директорском огороде, а моя ровесница и одноклассница, дочь директора - его единственная дочь, в это время сладко спала. Потом, часам к десяти, она проснулась, вышла к нам. Покрутилась, посмотрела на нашу работу, сама бросила в ведро две или три картофелины. Но занятие это показалось ей, видимо, скучным, сразу надоело — она ушла.
На этом примере я воочию убедился и сделал тогда для себя важный вывод: справедливости, равенства и братства на свете нет. Мы пришли помогать семье директора, но нам, семье простого рабочего, когда мы убирали свой огород, никто не помогал — тем более жена и дочь директора. Мне это было понятно: отец и мама не могли им дать ни масла, ни мёда - у них и так всё это имелось. А в многодетной семье рабочего не было лишнего даже куска хлеба...

...Сколько себя помню, все летние школьные каникулы я, с сестрой Галиной и двумя братьями - средним, Анатолием, и младшим, Юрием - проводили на полях совхоза «Бакланиковский» с тяпками в руках. Наша мама была гектарницей. Весной на гектаре земли, который закреплялся за ней, высаживалась помидорная рассада. Потом, первые два месяца лета мы поливали, пропалывали и окучивали помидорные грядки, а в августе в деревянные ящики собирали красные сочные помидоры и сдавали государству. В течении всего лета маме платили небольшой аванс, а в конце сезона итоговую зарплату. Мы, её дети, оформлялись и работали на гектаре, как сезонные рабочие. Нам платили не бог весть какие деньги, но и они были подмогой маме с отцом, да и нам самим тоже. К концу лета родители могли всех нас, четверых детей, спокойно подготовить к школе: одеть, обуть, купить портфели, школьные принадлежности.
Об «Артеке» и вообще о пионерских лагерях я тогда и не мечтал - лишь читал о них в книжках, да слышал в радиопередачах, типа «Пионерская зорька» - для детей.
Однажды летом, на каникулах, я, уже шестиклассник, шёл на работу, точнее к сборному пункту на пятнадцатом переулке, куда приезжала грузовая машина с высокими бортами и деревянными лавочками для того, чтобы забрать нас и отвезти в поле, к нашим тяпкам, на «отдых». И вдруг я увидел девочку из моего класса. Папа у неё был начальником геолого-разведочной партии, той самой, где в то время работал и мой отец, только отец мой работал простым буровиком в поле на одной из вышек...
На девочке были красивые кедики с белыми гетрами, синяя юбка, белая кофта с красным галстуком из шёлка. (У меня пионерские галстуки всегда были из штапеля —ткани простой, недорогой, но мне в ней не нравилось то, что концы штапельного галстука, как я их не расправлял, всегда неприятно закручивались). Голову девочки покрывала белая, пушистая шляпа-панама, а за плечами висел красивый рюкзачок. Моя одноклассница выглядела девочкой из какого-то другого, параллельного, мира - о нём рассказывалось в радиопередачах "Пионерской зорьки".  Я знал: моя одноклассница собралась в пионерский лагерь «Артек» - потому и выглядела такой нарядной, торжественной и красивой. Я с удовольствием любовался ею. Но не завидовал. К тому времени я уже чётко усвоил: у детей больших начальников и детей простых рабочих разный материальный достаток и разные возможности. Подражая Павке Корчагину, я презирал богачей, нередко дрался, доказывая свою правоту. Но никогда никому не завидовал и никогда ни на кого не обижался. Однако же, всегда делал для себя какие-то важные выводы. Вот такой, к примеру: неравенство людей всегда существовало и существует, даже несмотря на революцию и гражданскую войну. Наверное, правильно — не могут же все быть начальниками. Вот только зачем тогда делалась революция?, гибли люди? Кому это было надо?..

В школе, особенно после пятого класса, я учился посредственно. Однако читать научился рано, лет с шести. Читать книги было для меня самым большим удовольствием. Уже в начальных классах я прочёл немало книг, в том числе большие романы классиков. Я, в буквальном смысле, жил книгами и жил в книгах, вместе с их героями. Так, будто я один из них. Первыми, самыми любимыми у меня стали романы: «Салават Юлаев», «Алишер Навои», «Степан Разин», «Честь с молоду», «Как закалялась сталь», «Повесть о настоящем человеке», повести и романы Аркадия Гайдара, Александра Беляева, Александра Грина, произведения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Чехова, Тургенева, Катаева, Каверина, Рыбакова, Обручева, Виктора Гюго, Жюля Верна, Марка Твена. Солидную стопку подобных книг каждый год дарил мне на день рождения друг отца, дядя Витя Алентьев, миномётчик, вернувшийся с войны без ноги.
Я любил дядю Витю. Бывало они с папкой купят бутылку вина и сидят до поздней ночи вспоминая о войне. А я сижу рядом, прислушиваюсь. В другой раз отец берёт в руки гармошку, мама балалайку, а дядя Витя начинает петь. Голос у дяди Вити был сильным, мощным. Его любимыми песнями были «Славное море священный Байкал», "По диким степям Забайкалья", "Из-за острова на стрежень", "Комсомольцы-добровольцы"...  Голос у дяди Вити был  мощным и, вместе с тем, задушевным. Слушал я его и, как в кино, видел и дикие забайкальские степи, и бродягу, скитающегося по ним, и мощный байкальский шторм, и молодца в омулёвой бочке, и Стеньку Разина, выплывающего на баркасах из-за острова, и молодых добровольцев, идущих на фронт...  Ещё в школе я написал, посвятил и сам прочёл дяде Вите небольшое стихотворение и был невероятно рад, что оно ему понравилось. Позднее я написал о дяде Вите рассказ, который был опубликован в многотиражной газете «Молотовец».
Читал я много, с удовольствием, даже по ночам, тайно укрывшись одеялом и подсвечивая себе фонариком, за что не раз получал нагоняй от мамы. Нередко плакал над судьбами героев. Однако, на большинстве уроках в школе, с пятого класса, когда началась алгебра, геометрия, химия, физика, мне было скучно и часто школьным занятиям я предпочитал увлекательные прогулки на природе, в лесу, около Дона ― там мне всегда было интересно...  (о природе в Семикаракорах)

Стихи и небольшие рассказы я стал сочинять ещё в начальных классах. Одно из них, первое, шуточное, осталось в памяти:
«Посадила наша мама во дворе цветок,
Его Юрик поливает — Юрик «молоток»!
Ну, а Толик наш работает на дождеполевалке
Он цветки не поливает. Мама, дай ему скалки!..»

(Добавить об отце и маме) 

(ВСТАВКА:  РАССКАЗ О МОЁМ ОТЦЕ И МОЕЙ МАМЕ.)

Вообще, несмотря на довольно жёсткие методы нашего воспитания, отца и маму, мы, четверо их детей, очень любили. Мама была нашей главной и бесстрашной защитницей. Мы, четверо её детей за нашей мамой чувствовали себя, как за каменной стеной и никогда никого не боялись. И мы, и все наши потенциальные обидчики твёрдо знали: наша мама бросится на любого, кто посмеет нас обидеть.

Отец покорял всех музыкой... (ФОТО) 
Свою первую школьную учительницу Семикаракорской семилетней школы № 2, Евдокию Семёновну Агаркову, человека добрейшей души, я очень любил. Она была нашей настоящей второй мамой. Позднее я посвятил ей своё стихотворение. Но вот с преподавателем русского языка и литературы, когда перешёл в пятый класс, отношения у меня не сложились почти сразу.
Высокий, степенный, медлительно-внушительный, на вид лет сорока, Пётр Леонтьевич ходил по школе какой-то мелкой, мягкой, женственной походкой, в безупречно отутюженном костюме и белой рубашке с галстуком. Носил очки с большими стёклами, а волосы тёмно-соломенного цвета аккуратно зачёсывал назад. Объясняя нам что-то на уроке, он всегда держал в руках длинную деревянную указку. Учеников он ею никогда не бил, но если кто отвлекался и шумел, мог хлопнуть указкой по парте баловника так сильно, что становилось страшно — вдруг указка когда-нибудь ошибётся!.. Во всяком случае, на его уроках мы все сидели смирно и тихо.

Несмотря на то, что Пётр Леонтьевич был учителем русского языка и литературы, он без интереса, порой, даже язвительно относился к моим стихотворным упражнениям. Искренне удивлялся: «Ты прямо, как поэт, такие большие стихотворения пишешь!..» Кажется, его удивлял, возмущал и, возможно, даже оскорблял, сам факт: «Прогульщик! Перебивается с двойки на тройку! В пяти словах три ошибки может сделать, а пишет стихи!?.. — Нонсенс какой-то!..» Всё своё возмущение и негодование учитель русского языка и литературы выплеснул на меня после одного "возмутительного случая", который я допустил.

Из нашей районной газеты "За изобилие" на имя Петра Леонтьевича пришло письмо. В нём сообщалось, что ученик шестого класса школы Коля Фомичёв прислал в районную газету свой рассказ "Случай на охоте". Сам по себе рассказ интересный и будет опубликован. Однако же ученик допустил в своём произведении очень много орфографических и пунктуационных ошибок. В связи с чем редакция попросила учителя помочь своему ученику подтянуть знания русского языка. Пётр Леонтьевич воспринял это, по всей видимости, как оскорбление своего профессионального достоинства. Очередной урок русского языка он посвятил уничтожающей и язвительной разборке моего рассказа перед всем классом. Пётр Леонтьевич объяснил моим одноклассникам, что "допустив пятьсот(!) ошибок в рассказе на  полторы тысячи слов", Коля Фомичёв не только унизил его, как преподавателя русского языка, но фактически опозорил педагогический коллектив школы перед лицом всего района. И что в будущем, Коле Фомичёву не надо соваться в редакции со своими сочинениями, а ещё лучше вообще ничего не сочинять до тех пор, пока не подтянет русский язык.

Это был сильный урок. Время от времени, вспоминая его, я плакал. И решил, что ничего больше сочинять не буду.

Но, вот диво!  Директор нашей школы и преподаватель истории, Николай Емельянович Яценко, о котором, впоследствии, я всегда вспоминал с великим уважением и благодарностью, узнав от Петра Леонтьевича о моих стихах и рассказах, занял по отношению ко мне совсем иную позицию. Прямо противоположную: "Продолжать писать! Сочинять! И обязательно публично выступать со своими произведениями в школе!" - Именно по твёрдому настоянию, и даже по поручению Николая Емельяновича, я стал читать свои стихи на школьных праздниках: на Новый год, на Майские или на Октябрьские, а потом аккуратно записывал их в тетрадки. В этих тетрадках хранились также несколько моих рассказов и романтическая повесть об участии детей в Великой Отечественной войне, которую я сочинил в шестом или седьмом классе. К окончанию семилетки и отъезду на учёбу в Новочеркасское ремесленное училище, таких тетрадок скопилась целая стопка.

К своими школьным сочинениям сам я относился серьёзно, дорожил ими. Мечтал, что когда-нибудь стану поэтом и напечатаю. Однако родители мои уберегли меня от таких претензий. Каждое осенне-зимнее утро, отец или мама, разжигали дрова в печи и всякий раз для розжига брали из моей стопки по нескольку листков. Когда однажды весной, приехав, я поинтересовался: где мои сочинения, выяснилось: стопка моих тетрадок хорошо послужила, но, увы, закончилась... Лишь одна из них случайно упала за стенку печи, где я её нашёл, потому и осталась живой. Да ещё один, тот самый "злополучный" школьный рассказ сохранился, потому, что его опубликовала районная газета.

Темами моих детских сочинений были любовь к природе, мечты о путешествиях, желание увидеть и познать огромный мир Земли, на которой родился и рос. В юности, особенно в трёхлетний период армейской службы, к этим темам добавились также страстные размышления о смысле жизни, её справедливом или несправедливом устройстве. О том, стоит ли вообще жить на свете, и если «да», то зачем и ради чего? Достойно ли звания человека смирение перед царящим вокруг злом - жестокостью, несправедливостью, обманом? Или истинное достоинство человека в том, чтобы, подобно Лермонтову, никогда не мириться со злом, всегда и везде биться с ним насмерть. Пусть даже с угрозой самому погибнуть в бою? Романтические лозунги того времени: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!» «Лучше умереть с чистой совестью в битве с ложью, чем жить, в окружении лжи и терпеть её!» - и им подобные, в моём понимании фактически сводились к дилемме: «жить? или не жить?» В конце-концов я решил, что жизнь всё-таки интереснее смерти, даже и ради самой прекрасной цели. В результате я остался в числе живых. И, наверное, не зря. Хотя бы потому, что одним из итогов того юношеского решения стала книга «ПРИРОДОЛОГИЯ. Сила, что правит мирами», другие книги и публикации, которые мне удалось написать и даже издать за несколько десятилетий последующей жизни.

Остаётся добавить, что тот самый, школьный «прогульщик и троечник», окончив в станице Семикаракорской семилетку, учился затем в Новочеркасском ремесленном училище № 8 и получил, через два года, рабочую специальность слесаря по ремонту оборудования, которая, кстати, подчеркну особо, очень пригодилась в жизни. Проходил практику на Новочеркасском электровозостроительном заводе и был свидетелем новочеркасских событий 1962 года. Потом переехал в Ростов-на-Дону. До призыва в армию, работал на культиваторном заводе «Красный Аксай», три года служил в РВСН, а после армии работал на электровозоремонтном заводе имени В.И. Ленина. Самостоятельно, без отрыва от производства, окончил вечернюю среднюю школу и поступил на заочное отделение журналистики РГУ, по окончании которого, на пятёрки сдал государственные экзамены и защитил диплом журналиста.
Активно печатался. Сначала нештатным корреспондентом, в газете «Вечерний Ростов». Затем, более 40 лет проработал штатным журналистом в областных газетах «Комсомолец» и «Молот», консультантом в правлении областной организации Союза журналистов СССР, главным редактором областной ведомственной газеты «Мелиоратор Дона», учредителем, издателем и главным редактором собственной журнал-газеты «Капля, отражающая мир», исполнительным директором и заместителем председателя Правления Ростовской областной организации Союза журналистов России. Публикуюсь я и сегодня, являясь учредителем глянцевого журнала «Ростовчанка» и интернет-портала "Журнал Ростовчанка" www.rostovchanka-media.ru   Но, как говорят, в таких случаях, это уже совсем другая история.

Приближаясь к 70 годам своей жизни, я решил-таки осуществить давнюю детскую мечту и опубликовать свои романтические сочинения.
Теперь я вижу в них много детскости, наивности, разного рода недостатки и, конечно, сожалею, что, в своё время, не повстречал себе настоящего Учителя-Наставника - писателя или поэта, который помог бы мне своими советами, подсказками, профессионализмом ...

При всех своих недостатках, мои детские и юношеские сочинения честны, искренни, романтичны, в какой-то мере отражают своё время. И этим, как мне кажется, могут заинтересовать...

    Сентябрь, 2015 г.

 

 

Написать нам письмо

Имя*:

E-mail*:

Сообщение: